I.

В сводах, куполах, дворцах из трав

затерялась. Страстно озираюсь.

Здесь царит познание без слов,

для которого мои познанья – малость.

Пробираюсь, на все разности смотря,

предаваясь милости царя.

 

Встреченная с почестями –

величественный лиловый

репейника лёгкий кивок.

Залы залило радужно

светом, которому невозможно

не улыбнуться, в котором

всё различить, до соринки, несложно,

перед которым иду обнажённой, -

свет, не являющий ложного.

 

Зато здесь явлены выси колосьями,

не ставшими в семени тесном скрываться

и, отчие стены-скорлупки разрушившими,

к росту-росту-росту стремясь,

и не уставшими, каждый час и секунду

выше – выше ещё! – вырастая

и, наконец, созревая

и колосясь.

 

И разные – средним, великим,

микронно-размерным работникам – лесенки

в превосходящие их притязания и смирения

узорчатые терема.

 

И там кисеёю цветочною-звёздчатой

покои укрыты

открытого каждому –

страждущему –

царя.

 

Здесь я по склону

с другими бреду –

не столь, сколь я, но подобно

не склонными к бою-труду.

Ну что ж, выбираюсь из чащи –

к той кристальной –

каплей налитой – чаше.

Воде. Настоящей.

 

Здесь я всё чаще

похаживаю,

повсюду заглядываю,

ни о чём не загадываю –

ношусь – танцую

со стрекозой –

прочерком всей картины:

парящею бирюзой.