Последние годы Андрей мечтал поселиться в деревне – стал поговаривать, что напряженной работой заслужил, наконец, право уйти в это «как бы затворничество». Думаю, для него прообразом такой жизни был Дедушка. Так называют старых лам в Бурятии. Жимба Жамцо Цыбенов, когда Андрей с Сашкой Кочаровым приехали в Забайкалье на поиски Учителя, жил в поселке Дарасун после сталинских лагерей и войны. Глянув на них, он сказал:

-         Хотите учиться? Ну-ну. Поживите. Помогите пока по дому.

 

Дедушка Жимба был, по рассказам, предельно рациональным человеком. Ученикам нужно было «держать ухо востро» – если что не так, разнос бывал резким, без реверансов. Андрей как-то вспомнил, что через несколько лет своего ученичества встретил в одной книге упоминание 37 звеньев Пробуждения и решил разузнать, что это такое.

-         Что тебе 37 звеньев Пробуждения?! – напустился на него Жимба Жамцо.

-         Ужасно раскипятился, - говорил Андрей. – Кричал: «Тебе о самой первой ступени надо думать, а не о звеньях Пробуждения Будды. Тебе даже не про первую ступень, а вступление в первую ступень надо читать: про то, как относиться к Учению, что значит практика Учения, – вот что тебе надо». И еще долго он не мог успокоиться, выговаривал: вот, мол, люди приходят и просят: «Научите нас тантре! Мы хотим практиковать тантрическую йогу». И откуда только такая дурь берется?! Сначала бы хоть на самом грубом уровне научились: как относиться к людям, как блюсти нравственность. Потом надо учиться держать под контролем свой ум, понять, что такое постижение реальности… Надо тренировать сосредоточение до того, чтобы часами без отвлечений удерживать в созерцании десятки божеств мандалы в мельчайших деталях, вплоть до белков глаз…

 

 

 

Слава:

-         Я сросся с этим миром. В том мире мне нечего делать. Я не могу себе представить, что я в обычную жизнь вернусь.

-         (МК:) А с точки зрения этой обычной жизни? Вот люди зарабатывают свой хлеб, рожают детей, умирают… Мы думаем, что пытаемся сделать что-то большее. Но как ты думаешь, тот смысл, что мы находим для себя, относится к этой самой жизни? … - Или, может, и ты, и я просто создаем для себя свой параллельный буддийский мир? Ведь мы говорим, что стремимся к пользе для других…А ты понимаешь, что все эти буддийские занятия могут выглядеть в глазах людей просто как убегание от мира?

 

-         Убегание от мира, но это прибегание к реальности.

 

 

 

 

Эти бесчисленные индийцы, долбящие камни вдоль горных дорог так же, как до нашей эры, вряд ли представляют, каким символом Индии они являются для иностранцев. Вот решение проблемы безработицы! - они дробят камни на гравий вручную, и в этом - и нищета, и тысячелетнее постоянство традиций, и полное отсутствие стесненности временем. Куда спешить! – это и есть жизнь.

А в общем, хоть здесь, хоть в России - люди работают, едят свой хлеб, рожают детей… Мы ставим все под вопрос - мы ищем смысл… Но прикладывается ли найденный нами смысл к этой самой жизни? … Или наши ответы существуют уже для другой жизни, - той ее формы, которую мы создали сами?

 

Как 10 лет назад, я огибаю долину, чтобы попасть на ту сторону – на ту гору, к Учителю, живущему там в отшельничестве 30 лет.

Как всегда, - попадая в это пространство, пока огибаешь долину, поднимаясь сначала до монашеских поселений, как будто проходишь таможню: зачем идешь? Насколько искренни твои вопросы? Выше поселений – на горе – думаю: что скажу, - чем занималась все эти годы? Что важно сейчас?

 

Отшельники, встреченные нам по дороге - на соседней горе, сказали, что Учитель спустился на Учение Далай-ламы – может, из-за болезни. Мы заглянули в их хижину – отдать принесенные снизу продукты и передохнуть.

 

Маргарита: - Знаете, люди обычно думают, что, поскольку отшельники сидят выше всех, они знают какую-то тайну...наверное, это и есть настоящая буддийская жизнь...

Тэнзин (неожиданно улыбается): - Как говорится: можно просидеть и всю жизнь в затворе, но даже не начать буддийской практики вообще...

Маргарита: - Я хотела спросить... Я иногда думаю, что, может быть, надо оставить все дела, какие я пытаюсь делать, и заняться только медитацией... стремиться к жизни, похожей на вашу...

Ловсан: А вот в монастырях есть монахи доб-до, которые вообще только работают. В Тибете много таких.

Маргарита: - ... Но - какой в этом смысл?

Тэнзин: - Что такое медитация? - это же тренировка ума. Наш ум, как дикая обезьяна, мечется то туда, то сюда. Наша цель – подчинить ум и направить его на развитие любви и на постижение реальности. А монахи доб-до могут очень хорошо держать монашеские обеты. Обеты, домпа - значит: «связать», «обязывать» - значит, обуздание себя. А так - они только работают целую жизнь, только помогают.

Маргарита: - И чего они достигают?

Тэнзин: - Они же каждый день утром и вечером делают свои шестиразовые медитации... – И бывает очень странно, когда они умирают. Никто не замечает этих монахов при жизни, а при смерти у них внешне прекращается дыхание и останавливается сердце, но они делают свою медитацию – это может быть неделю, а может быть даже две. Только тогда обычные тибетцы понимают, что это был необычный человек. Ведь у нас самым важным считается, когда человек умирает, - тогда он показывает все, чем является. И эта смерть - как результат. Вся жизнь тогда имеет результат.

 

(7-8 сек. слушающий Тэнзин

общий план 6 сек. (Я, Тэнзин, Ловсанг. Я слушаю. Тэнзин начинает слушать)

Крупно Ловсанг 5 сек. – слушает

 

Всего: 1мин. 10 сек

 

 

Смерть. Тема ежедневных практик в буддизме. 

Но теперь, когда Андрея неожиданно подкосил порок сердца и врачи говорят не тянуть с операцией, только теперь начинаешь вспоминать и чувствовать и ценить каждый момент жизни вместе – все, что мне досталось.

Раньше я столько прокручивала медитации на тему невечности и смерти… - а как грянуло, одна мысль: чтоб только был жив!